ИСТОРИЯ ОЗЕРА СЕЛИГЕР

ИСТОРИЯ ОЗЕРА СЕЛИГЕР Утром в середине июля в первый год третьего тысячелетия на берегу «Жемчужины Валдая» - озера Селигер - собралась группа туристов из Москвы. Василий Борисович - пенсионер, Николай Васильевич - литератор, Сергей Николаевич - врач-гинеколог, Лев - инженер, муж племянницы Василия Борисовича и Вера Степановна с Марией Степановной - сестры - в состоянии легкого волнения высыпали нестройной шеренгой на том самом месте, где стояли лагерем каждый год. Но место оказалось занято. Его занял художник-маринист из Ярославля Семен Двужильный. В прошлом году Двужильный пришел к ним попросить соли и остался. Человек он был запойный и подозрительный. Как это можно - на озере море рисовать?! В итоге тогда его выгнали из лагеря с позором. А теперь вот он место занял. Увидев знакомых туристов, художник увлекся творчеством и, насупив брови, стал отмерять что-то кистью на холсте. Идти к нему на поклон посчитали дурным тоном, да и вообще - места что ли мало на Селигере? Места на Селигере хватает, и туристы без труда нашли новое, лучше прежнего, у самой воды и при этом недалеко от леса. Едва разбив лагерь - палатка Василия Борисовича и Льва, палатка Николая Васильевича с Сергеем Николаевичем и палатка сестер - все шестеро принялись за костер, который и развели довольно быстро. После этого женщины отправились купаться, а мужчины устанавливать тент. Установив тент, купаться отправились и мужчины, но не все. Василий Борисович, как настоящий старшина разъяснил, что не войдет в озеро "до зорьки", потому что после "зорьки" вода "самая парная". Когда купающиеся вылезли, наконец, из воды, то принялись распаковывать продукты, причем сначала те, которые грозили в скором времени испортиться. За продуктами вспомнили о водке (20 бутылок - по пять с каждого мужчины), которую, погрузив в обычную авоську, закинули в воду на веревке. Затем заготовили дрова - ночь-то длинная. Когда решительно все было готово, и Николай Васильевич, Сергей Николаевич, Лев, Вера Степановна и Мария Степановна, не сговариваясь, собрались под тент, наступила та самая зорька и Василий Борисович, как и обещал, отправился купаться. В тот самый миг, когда казалось уже никаких сил не было ждать, Василий Борисович вышел из воды, неся в руках авоську с водкой. Мужчины зааплодировали. Лев мгновенно наполнил кружки, и правом, в котором никто никогда не сомневался Василий Борисович открыл первое или, как они его называли "зачатьевское" застолье. Через час на небе зажглись звезды, стало совсем темно, и уже нельзя было разобрать, действительно ли так покраснели лица собравшихся или это отблески пламени разукрасили их щеки и скулы. - А вы никогда не задумывались, почему русское озеро Селигер так странно называется? - неожиданно спросил Василий Борисович. - Как? - Лев только что выпил и задал вопрос, как бы вместо закуски. Василий Борисович посмотрел на Льва с укоризной. - Закуси лучше, - посоветовала Вера Степановна. - Нет, ну вы подумайте, ведь мы уже четвертый год здесь собираемся, неужели никому в голову не пришло? - Да что не пришло-то? - Лев только что закусил и говорил с набитым ртом. - Молчи уж, - Мария Степановна накинула на плечи шаль своей сестры. Лев уже полчаса игнорировал взгляды обеих дам. - А и в самом деле, почему? - А, в смысле Селигер? – Сообразил Лев. Так бы сразу и сказали. По-моему, это обычное немецкое слово – Зелигер, как этот, Золинген или Зингер. Немцы какие-нибудь и назвали. - Нет, братец, - возразил Василий Борисович. – Не все так просто. Зингер! – Василий Борисович улыбнулся. - Куда ни плюнь – везде все не просто, - посетовал Сергей Николаевич, про которого говорили, что он на женщин привык смотреть только с одного ракурса. Вера Степановна называла его Поцелуй. – Вот, взять, к примеру, женский орган: дыра дырой – чего проще? как дырка от бублика, ан нет, и там все оказывается не просто. - Сергей Борисович, вы опять за свое? – Вера Степановна, поморщилась, как от холода, и с неприязнью посмотрела на свою шаль. – Не надоело вам? - Молчу, молчу. Это я с непривычки. - Да, скорее уж наоборот. – Женщины посмотрели друг на друга и улыбнулись. - Ты не замерзла? – Мария Степановна стянула с себя шаль и протянула сестре. - Сиди, сиди, я пойду еще чего-нибудь поищу, - возразила Вера Степановна, но никуда не пошла. - Ну, что, за Селигер? – предложил Лев. - Вот, за Селигер пьете, а даже не знаете, что это, - усмехнулся Василий Борисович, протягивая свою кружку. - Как это не знаем? - парировал Лев. – Вот же он, то есть оно. – Лев очертил рукой в воздухе длинную дугу. - Вася, водка же нагревается, - вмешался Николай Васильевич. - Молчу, молчу. За Селигер. - Гер - точно от французского: а la guerre comme a la guerre, - сказала Вера Степановна, когда все выпили. – Это по-французски. - А откуда здесь французы взялись? - А Бородинская битва? – Мария Степановна даже головой дернула. - Ну, "гер" и в немецком имеется, - Николай Васильевич поглядел на Веру Степановну. - Немецкий "гер" - это руссицизм, - поправил Сергей Николаевич, - правильнее говорить "хер". - Опять вы за свое, - Мария Степановна поморщилась. Сергей Николаевич хотел что-то сказать, но передумал. - Да какая, собственно, разница! - сказал Николай Васильевич. Василий Борисович встал и сделал несколько наклонов. – Помогает от хандроза – пояснил он. - От хандроза вот, что помогает, - Лев сделал двусмысленный жест. – Ну, и вот это конечно, - он показал на кружку. - Наполним? А, Борисыч? - А жалко, что звезды еще не падают в эту пору, - пожалел Сергей Николаевич. - А Поцелуй, оказывается, романтик, – Вера Степановна второй год относилась к Сергею Николаевичу с иронией. - На что они вам звезды-то? - Желания люблю загадывать. Пусть несбыточные, а все-таки… - Бесполезно, - сказал Николай Васильевич. - Что бесполезно? - Так быстро падает – ни за что не успеть. - Чего? - Желание загадать. В прошлом августе такой был звездопад! Целую ночь загадывал. А они – вжик! и все. Я до того дошел, что желание одним словом выражать стал. Коротким. И ни черта. Вжик! Подумать, и то не успеваешь. - Да как же это, желание - одним словом? – Мария Степановна всплеснула руками. - Бабу! – завопил Лев и получил дружеский подзатыльник от Веры Степановны. Мария Степановна покачала головой. - Нет, - сказал Василий Николаевич. – Зубы у меня болели. - И что, одним словом? - Ну, да. - Хотелось бы знать, каким? - задумчиво спросила Мария Степановна. - Водки! – опять завопил Лев, но кроме неласковых взглядов ничего не добился. - Брось-ка лучше веток в огонь. - И водки в бокалы! – Лев подскочил и засуетился. Начал искать дрова, но не нашел, зато нашел еще одну бутылку водки, открыл ее и разлил в пустые кружки. - А не хватит тебе? – Мария Степановна строго взяла Льва за руку. - Пусть напивается, тебе-то что? - поинтересовалась Вера Степановна. - А что это все-таки за история с названием, Василий Борисович? – Лев, казалось, решил вовсе не замечать женщин. Василий Борисович оторвал взгляд от костра. - Это длинная история. - Ну и хорошо, водки еще много, - Лев улыбнулся. - Ну, слушайте. – Василий Борисович сел и поерзал на своем месте. - Говорят, давным-давно, еще при Рюрике... - При Рюрике здесь точно французов не было, - перебил Сергей Николаевич. - И озера тоже не было? – съязвил Василий Борисович. - Нет, озеро было… - Не перебивай, Сережа, - Вера Степановна бросила косой взгляд на Льва, но тот смотрел себе на ботинки. – Если тебе не интересно, то другим интересно. - А я думаю, Селигер – слово не русское. – Лев оторвался от ботинок. – А что водка кончилась? - А не хва… - Конечно, нерусское, - перебила свою сестру Вера Степанована. – Я же говорю, это от французского. - Это мы уже слышали. - Сестры так резко обернулись в сторону Николая Васильевича, что он немедленно подхватил бутылку и бросился наполнять кружки. - Так в чем же все-таки суть, - не унимался Лев. - Будете перебивать, ничего не расскажу. Тоже мне, зингер, - Василий Борисович зевнул. - Ответ женщины его не устраивает, - Мария Степановна, глядя на Льва, покачала головой. - И правильно, - Николай Васильевич привстал с кружкой в руке. Женщина не создана, для того, чтобы мыслить, она создана для любви. За что я и предлагаю выпить. Стоя. Не чокаясь. Николай Васильевич выпил и сел. - За что? - Лев поднял свою кружку. Вера Степановна фыркнула. Василий Борисович помешивал угли. - Матка – вот и вся женщина, - вставил Сергей Николаевич, но поднялся, хотя и уперся головой в крышу тента. - А как же дырка от бублика? – Лев смотрел на гинеколога озорной улыбкой. - Эдак нас бог знает куда занесет, - не выдержал Василий Борисович. – По последней, и спать. - Так значит за любовь? – Сергей Николаевич стоял, пошатываясь, пригибаемый крышей тента. - Черт, ну и комары здесь! - Вера Степановна хлопнула себя по ляжке. - И где вы Василий Борисович истории свои находите? В книжках что ли? - Эта история нигде не записана и передается из уст в уста, - Василий Борисович поднял вверх указательный палец. - Прямо, как герпес, - заметил Сергей Николаевич. - Да что же вы все от работы никак не отойдете! - произнес Василий Борисович с досадой. – Значит, историю мою слушать вы не желаете? - Какую историю? - Да, ладно уж, расскажите, - Мария Степановна дружески похлопала Льва по голени. - Я что так и буду стоять? – не выдержал Сергей Николаевич, но на его реплику никто не обратил внимания. Василий Борисович пересел поближе к огню: - Это случилось в одна тысяча, впрочем, точно не знаю. Стоял здесь Олег с войском… - Ну, я же говорила – война, - решительный взгляд Вера Степановна метнула прежде на Николая Васильевича. А потом уже, смягчив, понесла в сторону Льва, но не донесла. Из воды булькнуло. Блеснули вроде зубы. Льва, как былинку подбросило, получше перехватило и утащило в озеро. Прийти в себя не могли долго. Наконец, первым высказался все еще стоящий с кружкой в руке Сергей Николаевич: - Что это было? Но никто не ответил на вопрос Сергея Николаевича, потому что никто и не мог ответить на этот вопрос. Лва, конечно, поискали. Покричали. Иссветили черные воды Селигера карманными фонарями, но все бес толку. Ни малейшего следа ни самого Льва, ни того, что его утащило – не обнаружили. Посидели, посудачили – безрезультатно. Единственным неоспоримым фактом во всем этом исчезновении было само исчезновение: то есть Лев куда-то исчез. Льва не было. Но куда, и даже, как – здесь начинались предположения. Однако не за предположениями собрались здесь Вера и Мария Степановны, а равно и Николай Васильевич с Сергеем Николаевичем. Василий Борисович понимал это, как никто другой и вскоре объявил отбой. Вера Степановна во избежание неожиданностей отправилась ночевать к Николаю Васильевичу, Сергей Николаевич согласился переночевать у Марии Степановны. Василий Борисович ушел спать к себе. Утро вечера мудренее. Следующее утро выдалось чудесным. На небе – ни облачка. Легкий ветерок. А вода – ну, просто диво! Кроме того, Василий Борисович, поднявшийся до зорьки успел изловить двух судаков, и к часу всеобщего подъема на огне уже поспевала уха. Утро и впрямь оказалось мудренее вечера. За ухой никто не произнес ни слова о вчерашнем происшествии. Хвалили повара, погоду. Болтали. В основном мужчины. После завтрака все разбрелись по своим делам. Кто-то ставил сеть, кто-то прилаживал гарпун. Женщины прилегли позагорать. Так прошел день. На ужин вся компания собралась с хорошими настроением и аппетитом. Единственное, что омрачало всеобщий радостный покой - обгоревшие плечи у мужчин и тела целиком у женщин. - А я предупреждал, - глядя на покрасневших товарищей, с победным видом изрек Василий Борисович, разливая в миски утреннюю уху. Его самого, вечно смуглого, казалось, не брало никакое солнце. - Ничего, - ответила Вера Степановна. - Достаточно. Это даже приятно, лишнее подтверждение того, что мы на природе. - Вот именно лишнее, - не согласился Николай Васильевич. – Это пока легкое жжение. А попробуй потом рукой проведи… - А чего водить-то? - Возразила Вера Степановна. – И не надо. Сергей Николаевич хмыкнул: - Самое главное не подгорело. Вера Степановна открыла рот, чтобы осечь зарвавшегося, но вовремя проследила его взгляд и обнаружила, что Сергей Николаевич имел в виду шашлык, который Василий Борисович только-только снял с огня и который благоухал на весь Селигер. Поужинали. Мужчины закурили. - Хорошо. - Да. - Так бы и спел. - Вроде и не много выпили! А, Василий Борисович? Помолчали. Солнце клонилось к закату. - Я бы выпила еще, - предложила Вера Степановна. – Борис Васильич, есть еще водка? - Василий Борисыч. - Ой, простите, оговорилась. - Ничего. А водка есть, куда ей деться. Все протянули стаканы. - Так бы и спел, - повторил Василий Борисович через час. - Так у нас и гитара есть, – поддержал Сергей Николаевич. – Мария Степановна, несите гитару из палатки. - Сами назвались, сами и несите. - Машка, ты что гитару взяла? – удивилась Вера Степановна. – Ты бы еще пианино прихватила. - А что, я люблю, когда поют. – Сказала Мария Степановна. - Так я принесу? – Сергей Николаевич привстал. - Несите уж. Василий Борисович настроил струны и запел. Сначала все больше традиционное, как бы проверяя зрителей. Затем прозвучали несколько редких вещей. - У меня в тот де-е-ень все вали-илось из ру-у-ук, - пел Василий Борисович, - и к несчастью, то есть не к сча-астью-у-у билась посу-у-уда! Николай Васильевич с Сергеем Николаевичем чокались и пили. - А, комары-то!! – Вера Степановна хлопнула себя по лбу. - Вот ты всегда так, - встрепенулась Мария Степановна. - Если тебе не нравится это не значит, что всем не нравится. - Комара что ли теперь не убить?! Василий Борисович закончил петь. - Позвольте мне, - Сергей Николаевич протянул руку за гитарой. - Как, и вы туда же? – Вера Степановна поежилась. – Налейте, что ли, выпить. - И мне. Выпили. Сергей Николаевич спел романс Глинки. Публика оживилась. Николай Васильевич подсел в Вере Степановне. - А вы, Николай Васильевич, не поете? - Только в душе, - Николай Васильевич загадочно улыбнулся. Сергей Николаевич исполнил пару романсов Чайковского и перешел на цыганщину. - Как же здорово! - то и дело восклицала Мария Степановна. Вера Степановна и та поглядывала на Сергея Николаевича уже без прежней иронии. Василий Борисович, опустив голову, помешивал угли. Прозвучал финальный аккорд. - Дайте-ка мне гитару, - улыбающийся Василий Борисович потянулся к Сергею Николаевичу. - Но я еще не закончил, - Сергей Борисович насколько мог отклонился в сторону. – Вы же уже пели, кажется? - Просим, просим! - Мария Степановна захлопала в ладоши. - Давайте я спою, - Николай Васильевич протянул руку. - Вы!? - Пожалуйста, - Сергей Николаевич протянул гитару Николаю Васильевичу. - Их бин зингер, - произнес Николай Васильевич, взяв гитару. - Что? - не поняла Вера Степановна. - Ну, зингер - певец по-немецки, - объяснил Николай Васильевич. - И что? - Вера Степановна пожала плечами. - А вы жук, Сергей Николаевич, - заметила Вера Степановна. – Я еще тогда заметила. И как поете! Я признаться не ожидала. Сергей Николаевич засмущался. Николай Васильевич тронул струны. - А я ведь, Василий Борисович, тоже знаю одну историю про Селигер, - сказал Сергей Николаевич. - А я не одну, - парировал Василий Борисович. - Что за история такая? – поинтересовалась Мария Степановна. - Про камень. - А говорили: про Селигер… - Ну, да. Про камень на Селигере. - Камней так мно-ого холосты-и-их... - пропела Вера Степановна. – Ну, рассказывайте, раз взялись. Николай Васильевич тронул струны сильнее. - Николай Васильевич, - произнесла Мария Степановна с укоризной. Николай Васильевич вернул гитару Сергею Николаевичу. Сергей Николаевич Гитару принял, но играть не стал. - Пожалуйста. – Сергей Николаевич встал и почесал нос. Вера Степановна подмигнула сестре. - Видите вон тот камень, - Сергей Николаевич, показал гитарой в озеро, в сторону острова, на краю которого возвышались несколько больших камней. - Это ведь не просто камень, это идол, истукан. - Все за исключением улыбающегося Василия Борисовича посмотрели на камни. - Испокон веков камню этому поклонялись кривичи - местные жители. И шуток, кстати, он не любил. А тем, кто его не уважал, - Сергей Николаевич взмахнул гитарой, - мстил. - А почему в прошедшем времени? - поинтересовалась Мария Степановна. - Попрошу не перебивать, - сказал Сергей Николаевич ласково и продолжил. - Когда пришли сюда первые христиане, многих истуканов уничтожили, а этот камень не тронули. Может, не знали, а может, побоялись - бог его знает. Но только хан Батый тоже здесь был и камень этот видел и пытался его в Орду отвезти, но не смог, почему-то, а после этого заболел и умер. Были здесь Александр Невский, Дмитрий Донской, Всеволод Большое Гнездо, Иван Грозный и Борис Годунов. А потом приезжал сюда Лжедмитрий Второй. Хотел камень распилить. А потом Петр Первый, а потом... - А на хрена его пилить-то? - не выдержал Николай Васильевич. - Он что золотой? - В том-то и дело, - Сергей Николаевич постучал пальцами по деке гитары, - сверху медь, а внутри золото. - Медь? - Сначала дослушай, а потом вопросы задавай! - Ты не про Золотой ли Камень рассказываешь? - улыбнулся Василий Борисович. - Ну, - не понял Сергей Николаевич, - я же показал. - Ну ты, брат Сергий, загнул, даже я поверил. - А что неправда что ли?! Неправда? Почему же тогда его золотым назвали? - Да кто назвал-то? Мы и назвали. Мы когда в 63-м на острове стояли, так под тот камень по большой нужде ходили - очень там место удобное и с воды не видно, и с берега. - Нет, ну а золотой-то почему? - не унимался Сергей Николаевич. - А почему золотарь? - А почему? Василий Борисович пожал плечами и тоже посмотрел на камни. В предзакатных лучах солнца все они казались золотыми, по крайней мере, желтыми. - Почему, почему, - юмор такой, ирония. Чтобы дерьмо дерьмом не называть - золотом его зовут. Тоже дерьмо, это золото, - загрустил Василий Борисович, - одни беды из-за него. - Это ж Фрейд чистой воды, - встрял Николай Васильевич. - Кал - золото, золото - кал. А на санскрите дерьмо и деньги вообще одним словом обозначались - гуано. - Конечно, если ума не хватает денег заработать, так сразу гуано, - ехидно бросила Вера Степановна. - Ну, почему же? - возразил Сергей Николаевич. - А ты вообще молчи - рассказчик. - Вера Степановна захохотала первой, а за ней и все остальные. - Золотой камень, ой не могу! Смеялись долго - до слез. - А кстати, Василий Борисович, - вспомнил Сергей Николаевич, когда все отсмеялись, - Ведь историю Селигера вы нам так и недорассказали? - А что же вы хотели? Она же длинная! – вновь включилась Вера Степановна, и новый приступ хохота охватил всех пятерых. Сначала огромные челюсти сжались над Николаем Васильевичем. Булькнуло уже потом. Через несколько мгновений Сергей Николаевич неожиданным образом вспорхнул вверх, где и со странным хрустом исчез. - Гитара, - догадался Василий Борисович. - Слава Богу! - сказала Вера Степановна, и все трое засмеялись еще раз. Василий Борисович разлил водку по кружкам. - Ну, что, на троих? - Василий Борисович посмотрел на обеих женщин. - На брудершафт? - На брудершафт! Выпили на брудершафт, но больше расплескали. Начали целоваться и упали. Мария Степановна сунула в лицо Василию Борисовичу неизвестно когда обнаженную грудь. Вера Степановна стянула с него шорты и отпихнула сестру: - Вечно ты вперед лезешь! - Погодите! - закричал Василий Борисович, - дайте хоть свет потушить. Не сразу поднявшись, Василий Борисович, подошел к костру и помочился на него. Стало совсем темно. Утром все поднялись рано. Молча собрали вещи и, не убрав за собой мусор, отправились назад в Москву.